Российской промышленности не хватает порядка 1,9 млн специалистов, из них около 500 000 – с высшим образованием, примерно 1,4 млн – с профессиональным, подсчитал Минпромторг. При этом в ближайшие шесть лет правительство направит более 136 млрд руб. на роботизацию промышленности – для того чтобы автоматизировать рабочие процессы на фоне нехватки персонала, сообщал в апреле министр промышленности и торговли Антон Алиханов. Опрошенные «Ведомости. Промышленностью и инфраструктурой» эксперты не ожидают полной автоматизации производства в России, но предупреждают, что многие профессии могут исчезнуть.
Роботы соседствуют с людьми
По данным Минпромторга, уровень роботизации в России в 2024 г. достиг показателя в 29 роботов на 10 000 человек. По планам правительства, к 2030 г. он должен вырасти до 145 ро ботов, что позволит России вой ти в топ-25 стран по плотности роботизации.
Пока Россия сильно отстает от стран – лидеров в этой сфере. Как следует из ежегодного аналитического отчета World Robotics 2024, который в ноябре 2024 г. опубликовала профильная ассоциация International Federation of Robotics (IFR), мировым лидером по уровню роботизации является Южная Корея – количество роботов в этой стране достигло 1012 на 10 000 сотрудников. Иными словами, Южная Корея уже заменила роботами каждого десятого работника. На втором месте в рейтинге IFR – Сингапур (770 роботов на 10 000 сотрудников), на третьем – Китай (470 роботов).
На положение России в этой сфере во многом влияет нехватка профессионалов. По данным консалтинговой компании «Технологии доверия», дефицит специалистов, работающих с инструментами на базе искусственного интеллекта (ИИ) в промышленности, к 2030 г. составит от 2 млн до 3 млн человек.
Лидер практики технологического консультирования ДРТ Тимофей Хорошев обращает внимание, что сейчас общемировым трендом является отсутствие всеобщей роботизации промышленности. Исполнительный директор ELMA Наталия Долженкова поясняет, что существуют два уровня автоматизации.
Роботы соседствуют с людьми
По данным Минпромторга, уровень роботизации в России в 2024 г. достиг показателя в 29 роботов на 10 000 человек. По планам правительства, к 2030 г. он должен вырасти до 145 ро ботов, что позволит России вой ти в топ-25 стран по плотности роботизации.
Пока Россия сильно отстает от стран – лидеров в этой сфере. Как следует из ежегодного аналитического отчета World Robotics 2024, который в ноябре 2024 г. опубликовала профильная ассоциация International Federation of Robotics (IFR), мировым лидером по уровню роботизации является Южная Корея – количество роботов в этой стране достигло 1012 на 10 000 сотрудников. Иными словами, Южная Корея уже заменила роботами каждого десятого работника. На втором месте в рейтинге IFR – Сингапур (770 роботов на 10 000 сотрудников), на третьем – Китай (470 роботов).
На положение России в этой сфере во многом влияет нехватка профессионалов. По данным консалтинговой компании «Технологии доверия», дефицит специалистов, работающих с инструментами на базе искусственного интеллекта (ИИ) в промышленности, к 2030 г. составит от 2 млн до 3 млн человек.
Лидер практики технологического консультирования ДРТ Тимофей Хорошев обращает внимание, что сейчас общемировым трендом является отсутствие всеобщей роботизации промышленности. Исполнительный директор ELMA Наталия Долженкова поясняет, что существуют два уровня автоматизации.
«Первый уровень – физика: станки, роботы, линии. На этом уровне не хватает людей, и сюда сейчас активно инвестируют. Второй уровень – процессы, управление всеми потоками производства», – говорит она.
По оценкам инженерной компании «Уралэнерготел», уровень автоматизации в российской промышленности составляет 60–70%. Наиболее автоматизированными являются предприятия ТЭКа и металлургии – их уровень автоматизации достигает 85–90%, отмечает коммерческий директор Roxit (входит в ГК «Корус консалтинг») Антон Колосов. Такие компании используют многоуровневые автоматизированные системы управления технологическим процессом (АСУ ТП), системы SCADA (Supervisory control and data acquisition – система диспетчерского управления и сбора данных, используется для автоматизации технологических процессов, мониторинга оборудования и оперативного управления), MES (Manufacturing execution system – система управления производственными процессами), цифровые двойники (виртуальная модель физического объекта, системы или процесса, которая отражает его поведение и характеристики в реальном времени), перечисляет он.
Металлургическая отрасль, действительно, прогрессивна, при этом ей есть куда стремиться – потенциал автоматизации еще достаточно большой, отмечает представитель «Северстали». По его словам, на объектах компании на площадках Череповецкого металлургического комбината и «Северсталь-метиза» работают 15 робототехнических комплексов: маркировщики, уборщики гартцинка (отход металлургического производства), роботы для плазменной резки, подготовки проб, роботизированной сварки, укладки паллет. В этом году компания начала внедрение еще 16 комплексов и рассчитывает завершить его в 2026 г. Это роботы для роботизированной сварки, удаленного управления кранами, контроля качества и исключения смертельных рисков, поясняет собеседник «Ведомости. Промышленности и инфраструктуры». Кроме того, «Северсталь» тестирует мобильных роботов для переноски грузов – это, например, робособака, робот-штабелер и т. д. В 2025 г. компания инвестирует в роботизацию 500 млн руб., рассказал представитель «Северстали».
В нефтехимической отрасли – пять основных сегментов автоматизации, сообщил член правления, исполнительный директор «Сибура» Василий Номоконов. Первый сегмент – это АСУ ТП. Современные системы позволяют оператору управлять большим числом сигналов, благодаря чему уровень автоматизации в «Сибуре» составляет около 90%, говорит он. Второй сегмент – подсказчики для сотрудника, управляющего АСУ ТП, третий охватывает погрузочно-разгрузочные операции и автоматизацию фасовки, отмечает топ-менеджер. Четвертый сегмент, продолжает он, включает дополнительные направления, такие как дроны, роверы, роботы-растарщики и т. д. Наконец, пятый сегмент предусматривает автоматизацию офисных операций, которая сейчас составляет 70%, говорит Номоконов.
В машиностроении автоматизация в среднем составляет 50–60%, в химической отрасли – 40–75% (разброс обусловлен размерами компаний), указывает Колосов. В том или ином виде автоматизация уже присутствует практически во всех сегментах промышленности в России, продолжает ведущий инженер IoT «Софтлайн решения» (ГК Softline) Александр Чуйкин. По его словам, в пищевой промышленности уже давно никто вручную не лепит пельмени и не нарезает салаты – машины перемалывают фарш, фасуют продукцию, выполняют типовые процессы, а в автопроме используются автоматические линии для сборки кузовов.
Сложнее всего автоматизировать процессы, в которых ручной труд технологически необходим из-за особых манипуляций по работе или контролю, говорит архитектор решений департамента промышленной автоматизации «Рексофта» Сергей Михайлин. Автоматизация таких манипуляций может быть экономически не оправдана или вообще невозможна, говорит он.
Чуйкин отмечает, что ручной труд по-прежнему доминирует в строительстве: 3D-принтеры могут печатать бетонные конструкции, но кирпичи все еще кладут вручную, а кранами управляют операторы. Схожая ситуация в нефтесервисе: есть экскаваторы, краны, спецмашины, которыми пока управляют люди. Сложно поддается автоматизации деревозаготовка и деревообработка из-за низкой рентабельности бизнеса, добавляет генеральный директор «Системы компьютерного зрения» (входит в ГК «Ланит») Михаил Смирнов.
В легкой промышленности при пошиве одежды разнообразие моделей не дает применить массовые шаблонные процессы, которые было бы легко автоматизировать, добавляет он.
Архипелаг автоматизации
Автоматизация – это инвестиции минимум на 3–5 лет, но при 20%-ной ставке ЦБ РФ долгосрочные проекты становятся заведомо убыточными, замечает директор по технологическому консалтингу Axiom JDK Алексей Захаров. Компании замораживают инвестиции, разрываясь между текущей эксплуатацией систем и стратегической модернизацией, соглашается директор по промышленной автоматизации Национальной компьютерной корпорации (НКК) Андрей Гулаков. Ситуация усугубляется еще и тем, что санкции и вызванные ими сложности с логистикой привели к удорожанию поставок критических компонентов, добавляет он. Это задерживает реализацию проектов и увеличивает их стоимость, отмечает эксперт.
Для планирования автоматизации необходимо понимание, какие процессы на предприятии возможно и экономически целесообразно роботизировать, говорит Хорошев. К примеру, большие сложности возникают на производствах с legacy-оборудованием (унаследованными системами. – «Ведомости. Промышленность и инфраструктура»), возраст которого превышает 30 лет, обращает внимание Колосов. Такое оборудование требует кастомизированной стыковки с современными программно-аппаратными комплексами (ПАК), а это поднимает стоимость проекта примерно на 40%, предупреждает он.
Во многих случаях дальнейшая автоматизация невозможна без замены самих производственных технологий, соглашается генеральный директор «Уралэнерготела» Алексей Бельский.
Металлургическая отрасль, действительно, прогрессивна, при этом ей есть куда стремиться – потенциал автоматизации еще достаточно большой, отмечает представитель «Северстали». По его словам, на объектах компании на площадках Череповецкого металлургического комбината и «Северсталь-метиза» работают 15 робототехнических комплексов: маркировщики, уборщики гартцинка (отход металлургического производства), роботы для плазменной резки, подготовки проб, роботизированной сварки, укладки паллет. В этом году компания начала внедрение еще 16 комплексов и рассчитывает завершить его в 2026 г. Это роботы для роботизированной сварки, удаленного управления кранами, контроля качества и исключения смертельных рисков, поясняет собеседник «Ведомости. Промышленности и инфраструктуры». Кроме того, «Северсталь» тестирует мобильных роботов для переноски грузов – это, например, робособака, робот-штабелер и т. д. В 2025 г. компания инвестирует в роботизацию 500 млн руб., рассказал представитель «Северстали».
В нефтехимической отрасли – пять основных сегментов автоматизации, сообщил член правления, исполнительный директор «Сибура» Василий Номоконов. Первый сегмент – это АСУ ТП. Современные системы позволяют оператору управлять большим числом сигналов, благодаря чему уровень автоматизации в «Сибуре» составляет около 90%, говорит он. Второй сегмент – подсказчики для сотрудника, управляющего АСУ ТП, третий охватывает погрузочно-разгрузочные операции и автоматизацию фасовки, отмечает топ-менеджер. Четвертый сегмент, продолжает он, включает дополнительные направления, такие как дроны, роверы, роботы-растарщики и т. д. Наконец, пятый сегмент предусматривает автоматизацию офисных операций, которая сейчас составляет 70%, говорит Номоконов.
В машиностроении автоматизация в среднем составляет 50–60%, в химической отрасли – 40–75% (разброс обусловлен размерами компаний), указывает Колосов. В том или ином виде автоматизация уже присутствует практически во всех сегментах промышленности в России, продолжает ведущий инженер IoT «Софтлайн решения» (ГК Softline) Александр Чуйкин. По его словам, в пищевой промышленности уже давно никто вручную не лепит пельмени и не нарезает салаты – машины перемалывают фарш, фасуют продукцию, выполняют типовые процессы, а в автопроме используются автоматические линии для сборки кузовов.
Сложнее всего автоматизировать процессы, в которых ручной труд технологически необходим из-за особых манипуляций по работе или контролю, говорит архитектор решений департамента промышленной автоматизации «Рексофта» Сергей Михайлин. Автоматизация таких манипуляций может быть экономически не оправдана или вообще невозможна, говорит он.
Чуйкин отмечает, что ручной труд по-прежнему доминирует в строительстве: 3D-принтеры могут печатать бетонные конструкции, но кирпичи все еще кладут вручную, а кранами управляют операторы. Схожая ситуация в нефтесервисе: есть экскаваторы, краны, спецмашины, которыми пока управляют люди. Сложно поддается автоматизации деревозаготовка и деревообработка из-за низкой рентабельности бизнеса, добавляет генеральный директор «Системы компьютерного зрения» (входит в ГК «Ланит») Михаил Смирнов.
В легкой промышленности при пошиве одежды разнообразие моделей не дает применить массовые шаблонные процессы, которые было бы легко автоматизировать, добавляет он.
Архипелаг автоматизации
Автоматизация – это инвестиции минимум на 3–5 лет, но при 20%-ной ставке ЦБ РФ долгосрочные проекты становятся заведомо убыточными, замечает директор по технологическому консалтингу Axiom JDK Алексей Захаров. Компании замораживают инвестиции, разрываясь между текущей эксплуатацией систем и стратегической модернизацией, соглашается директор по промышленной автоматизации Национальной компьютерной корпорации (НКК) Андрей Гулаков. Ситуация усугубляется еще и тем, что санкции и вызванные ими сложности с логистикой привели к удорожанию поставок критических компонентов, добавляет он. Это задерживает реализацию проектов и увеличивает их стоимость, отмечает эксперт.
Для планирования автоматизации необходимо понимание, какие процессы на предприятии возможно и экономически целесообразно роботизировать, говорит Хорошев. К примеру, большие сложности возникают на производствах с legacy-оборудованием (унаследованными системами. – «Ведомости. Промышленность и инфраструктура»), возраст которого превышает 30 лет, обращает внимание Колосов. Такое оборудование требует кастомизированной стыковки с современными программно-аппаратными комплексами (ПАК), а это поднимает стоимость проекта примерно на 40%, предупреждает он.
Во многих случаях дальнейшая автоматизация невозможна без замены самих производственных технологий, соглашается генеральный директор «Уралэнерготела» Алексей Бельский.
«Износ основных фондов может превышать 50%, а на отдельных предприятиях достигать 70%. В такой ситуации пытаться автоматизировать производство – безумие», – солидарен руководитель группы защиты инфраструктурных IT-решений «Газинформсервиса» Сергей Полунин.
На многих промышленных предприятиях наблюдается фрагментарная архитектура автоматизации, так называемый «зоопарк систем», замечает Долженкова. Чаще всего это заводы, которые внедряли IT-решения точечно – один продукт для кадров, другой – для закупок, третий – для CRM (Customer relationship management – управление взаимоотношениями с клиентами). Новые системы не интегрированы друг с другом, а процессы «рвутся» между отделами, говорит она. «Есть такая метафора – «архипелаг автоматизации». На одном «острове» – линия упаковки, на втором – станок с ЧПУ (числовым программным управлением. – «Ведомости. Промышленность и инфраструктура»), на третьем – склад. Каждый участок сам по себе автоматизирован, но между ними – разрывы, задания передаются вручную», – рассказывает эксперт. В этом случае ручная работа фактически съедает весь эффект от автоматизации, поэтому важно связать автоматизированные процессы в управляемую структуру, отмечает Долженкова.
Безлюдное производство как недосягаемый идеал
Автоматизация рассматривается как источник риска для растущей безработицы и социальной напряженности, обращает внимание директор проектов «АТК консалтинга» Артем Харитонов. Но в действительности, как и ранее в XIX–XX вв., повышение автоматизации производства будет давать опосредованный спрос на инженеров-технологов и специалистов по обслуживанию все большего количества оборудования. В моменте это может усилить структурную безработицу, но в длительной перспективе автоматизация решает долгосрочную проблему спада рождаемости и снижает потребность в привлечении мигрантов, считает он.
В настоящее время компании внедряют цифровые решения и роботизируют производство именно для компенсации кадрового дефицита, а не ради сокращения штата, говорит Колосов. В этом случае инженеры могут стать «цифровыми наставниками» – контролировать системы ИИ, анализировать данные, полученные с датчиков, отмечает он. Операторы могут переквалифицироваться в специалистов по информационной безопасности АСУ ТП, спрос на которых за последние два года вырос на 200%, а технологи – перейти в R&D-подразделения, поскольку сейчас около 50% крупных промышленных компаний инвестирует в разработку собственных промышленных и IT-продуктов, приводит примеры эксперт. Индустрии будут нужны и дизайнеры интерфейсов для цифровых цехов, и преподаватели для обучения новых сотрудников, добавляет Полунин.
По мере роста уровня автоматизации труд становится более интеллектуальным, говорит Номоконов. В «Сибуре» операторы проходят образовательные программы, становятся инженерами и в результате больше зарабатывают. Таким образом, автоматизация меняет рынок труда в лучшую сторону и позволяет промышленности вносить больший вклад в ВВП страны, отмечает он.
При этом полной автоматизации производства не будет, уверен генеральный директор SimbirSoft Алексей Флоринский. Роботы ломаются, а чинить их придется людям, причем с инженерной смекалкой, которую ИИ не заменит, поясняет он. А в некоторых случаях по-прежнему будет дешевле нанять рабочих, чем ждать окупаемости робота, добавляет он. Зачастую проблема промышленности – не в безработице, а в переподготовке и адаптации персонала, что является вызовом для системы образования и корпоративных HR-стратегий, обращает внимание технический директор HD Tech Степан Дудник.
Безлюдное производство как недосягаемый идеал
Автоматизация рассматривается как источник риска для растущей безработицы и социальной напряженности, обращает внимание директор проектов «АТК консалтинга» Артем Харитонов. Но в действительности, как и ранее в XIX–XX вв., повышение автоматизации производства будет давать опосредованный спрос на инженеров-технологов и специалистов по обслуживанию все большего количества оборудования. В моменте это может усилить структурную безработицу, но в длительной перспективе автоматизация решает долгосрочную проблему спада рождаемости и снижает потребность в привлечении мигрантов, считает он.
В настоящее время компании внедряют цифровые решения и роботизируют производство именно для компенсации кадрового дефицита, а не ради сокращения штата, говорит Колосов. В этом случае инженеры могут стать «цифровыми наставниками» – контролировать системы ИИ, анализировать данные, полученные с датчиков, отмечает он. Операторы могут переквалифицироваться в специалистов по информационной безопасности АСУ ТП, спрос на которых за последние два года вырос на 200%, а технологи – перейти в R&D-подразделения, поскольку сейчас около 50% крупных промышленных компаний инвестирует в разработку собственных промышленных и IT-продуктов, приводит примеры эксперт. Индустрии будут нужны и дизайнеры интерфейсов для цифровых цехов, и преподаватели для обучения новых сотрудников, добавляет Полунин.
По мере роста уровня автоматизации труд становится более интеллектуальным, говорит Номоконов. В «Сибуре» операторы проходят образовательные программы, становятся инженерами и в результате больше зарабатывают. Таким образом, автоматизация меняет рынок труда в лучшую сторону и позволяет промышленности вносить больший вклад в ВВП страны, отмечает он.
При этом полной автоматизации производства не будет, уверен генеральный директор SimbirSoft Алексей Флоринский. Роботы ломаются, а чинить их придется людям, причем с инженерной смекалкой, которую ИИ не заменит, поясняет он. А в некоторых случаях по-прежнему будет дешевле нанять рабочих, чем ждать окупаемости робота, добавляет он. Зачастую проблема промышленности – не в безработице, а в переподготовке и адаптации персонала, что является вызовом для системы образования и корпоративных HR-стратегий, обращает внимание технический директор HD Tech Степан Дудник.
«Полностью безлюдные производства являются недосягаемым и экономически неоправданным идеалом», – считает Хорошев. С ним согласен и Михайлин. «Это как скорость света – к ней можно приближаться, но так и не достигнуть ее», – резюмирует он.
